Килемарский заказник я представлял себе несколько иначе. Приятель Ленька из села Попово Воскресенского района говорил мне, что дальше начинается непролазная и полная тайн тайга ......... Именно этим маршрутом должна была добраться да заказника совместная экспедиция газета "Биржа плюс авто" и экологического центра "Дронт". Ми дествительно прикоснулись к тайне, но не там, где я ожидал.
Очень самобытной показалась мне жизнь Ленкиного села, когда я приезжал к нему на престольный праздник.Стол он накрыл прямо в лесу, и этот стол удивил меня своим местоположением - метрах в пятистах от его дома, но уже в настоящей тайге. Здесь имеют право бывать только мужчины, что исключает семейные передряги.
C этим полностью соглашалась мать Леньки, которая в наших разговорах о житье-бытье проявляла глубокую, даже философскую, мудрость. Но когда я попытался поговорить с ней о Боге, чьи старинные лики, как водится, украшали красный угол избы, она замкнулась, объяснив, что с Богом разговаривать нужно внутри себя и это должно быть сокровенной тайной.
Еще один обычай показался мне интересным: у Ленькиной семьи была своя рощица невдалеке от их дома, которая снабжала их дровами, сеном, ягодами, грибами. Мы тоже пользуемся дарами леса, но чтобы кто-то считал его своей собственностью - такого, например, у нас, в Вадском районе, не поймут. Я поделился своими сомнениями с Ленькой, и тот пояснил, что разговор идет не о владении, а об ответственности за этот лесок: там не должно быть валежника, неубранных трав - словом, должен быть порядок. Ну, а пользоваться им может кто угодно.
И вот я снова в той же тайге. Не буду описывать дорогу, которую "проложили" для наших УАЗов лесовозы - эту тему, я думаю, гораздо интереснее опишет Анатолий Нестеров в "Бирже плюс авто". Скажу только, что встретился нам непуганый лесной народ: с достоинством взлетавшие глухари, лиса, которая отдалялась от нас небольшими перебежками, оглядываясь и как бы удивляясь, что нас устраивает и такое расстояние для любования ею. Мы заглядывали в лесные избушки со всей необходимой "кухонной" утварью, которые выглядели гораздо гостеприимнее наших городских квартир.
Но вот и лесхоз. Наш гид, Михаил Иванович Царегородцев, начальник заказника, устроил нас на ночлег, и я завел с ним разговор. Честно говоря, я надеялся получить от него информацию по стройматериалам, которые производятся в лесхозе. Но оказалось, что, кроме кругляка, из Килемар ничего не "экспортируется" и деловой лес практически "выбран" пожарами и не менее разрушительной сознательной человеческой деятельностью. Поэтому наш разговор пошел совсем о другом.
Я рассказал Михаилу Ивановичу про своего приятеля с южной, Воскресенской стороны тайги, об их семейном укладе. В ответ он поведал мне о местных стародавних обычаях и подарил <%2>книгу "У чистых рек, среди <%0>лесов зеленых", посвященную 250-летию Шаранги. И вот что я почерпнул о Ленькиной семье да и обо всех жителях этих лесных деревушек, мари и русских, которые, по словам моего собеседника, давно перемешались.

Лес, животные и человек были для жителей этих мест одной единой сущностью. Лес был одновременно источником питания и любования, а также местом поклонения и общения с богами. Удивительным образом переплелись язычество и христианство в этих местах.
Марийские священные рощи - это уникальные на территории Европы памятники развития человечества, чудом сохранившиеся до наших дней. Они позволяют современникам как бы приподнять завесу времени и увидеть далекое прошлое. Очевидно их культовое значение, связь с поклонением животворным силам природы. В некоторых рощах древние обряды продолжают исполняться до сих пор. По сути они являются природными храмами, посредниками в общении с высшими силами. Характерно, что воспринявшие христианство мари ходили молиться все туда же. "Дивный был пенек, вместо налоя нам служил. Дивное было лесное озеро, вместо золотой купели служило... вместо блестящей церкви - густой лес. Деревья служили вместо золотых подсвечников... с причтом лесные птицы воспевали", - рассказывается в одном из документов о крещении яранских мари.

Существенна экологическая ценность этого края - нередко рощи оказываются эталоном нетронутого южнотаежного леса. Общее назначение рощ - это природные святилища, места поклонения богам, воплощающим силы природы, принесения им жертв, общения с ними (весной - с просьбами, осенью - с благодарностями).

Священным является сам лес, в котором запрещено ругаться, которому рассказывают о своих болезнях и неладах в семье и просят у него помощи и покровительства. У каждого семейства имелась своя собственная роща, называемая "кереметище", которое выбирали или даже сажали, после чего семья становилась уважаемой, или "настоящей". Со слов А. Ф. Шибаевой, жительницы р.п. Шаранга, записанных составителями книги, выглядели молитвы в лесу следующим образом.

- Молиться в кереметище ходили осенью и весной. Брали с собой бураки из бересты, в которых приносили пиво. Пиво выпивали в кереметище. Молиться в священные рощи приходили только мужчины, женщин и детей туда не пускали. Столы там стоят. Молитвы-то только старший знает. Как его выбирают? А кто больно памятливый, тот и есть. "Порука" у нас называют.

Вот и получил я ответ на вопрос о вере, который задавал Ленькиной маме...
Сейчас вырубка леса практически полностью прекращена. И не от забот о его судьбе. Остался только молодняк не старее 30 лет. Для того чтобы древесина обрела качество деловой, ей нужен определенный срок: сосне и ели - 81 год, березе - 61, осине, которая годится лишь на изготовление поддонов, - 41 год, так что беспокоить этот край, наверное, долго не будут. Но есть здесь еще и зверь, и ягоды, и грибы, и орехи. Людей, которые еще не заработали пенсии, выручает только лес - работы нет никакой.

Но страшна уже не безработица, а вымершие на корню деревни, которые мы встречали на выходе из тайги. Радость при виде человеческого жилья сменялась отчаянием и растерянностью при осознании того, что это уже не дома, а скелеты.... И проезжая от периферии к центру района, а затем и к Нижнему, отчетливо понимаешь, что это не итог, а все еще процесс.

Андрей Приписнов

«Биржа плюс Свой дом», в № 14 от 12 апреля 2001,

Номинация «Лучшая публикация в печатном издании».